=260= джентльмены с проборами от переносья до затылка и великолепно разодетые леди. Все это жужжало, смеялось, курило, всюду сверкали огни, отражаясь в моноклях и на мраморно твердых манишках, и весь гул покрывался свистом соловья. Странно – откуда явился этот бесстрашный соловей?Да и петь ему не время среди лета. Неужели в Англии и соловьи иначе воспитаны?Когда мажордом принес нам чай, я спросил его о соловье:– Эта птица в клетке сидит?
Но важный человек объяснил мне, усердно искажая французский язык, что птица сидит просто на дереве и что это, собственно, не птица, а джентльмен, исполняющий обязанности ее, – джентльмен, который умеет свистеть соловьем.
– Это очень обыкновенный человек, ему платят, как всем артистам. Сегодня он получит десять фунтов.
– И сидит на дереве?
– О, да. Совершенно свободно.
«Как бы и меня не попросили на дерево влезть», – беспокойно подумал я.Но все обошлось благополучно. Я пел романсы русских авторов на русском языке, и это произвело должное впечатление – меня заставляли бесконечно бисировать. В первом ряду сидели худощавые дамы, вставленные в корсеты, аплодируя, они болтались в корсетах, как пестики в ступках. Я понравился, после концерта хозяйка пригласила меня остаться поужинать. Все было удивительно просто и свободно: ужинали а la fourchette, кто сидел, кто стоял, все весело болтали, относясь ко мне удивительно мило и радушно.Я невольно вспомнил такой же концерт в Петербурге, в одном аристократическом доме – там после концерта хозяин пригласил гостей и в их числе товарищей моих по сцене ужинать, а мне сунул, как доктору, пятьдесят рублей и любезно<<<назад<<< * переход на стр. 1-455 * оглавление* выход * >>>далее>>> * * *