=40= момент, когда оригинальное перестанет интересовать и стандартные советские «Вьетнамы в борьбе» сделаются предметом эстетической интуиции и/или рыночного спроса. Недаром в последние пять – десять лет наблюдается исполнительский и фонографический бум барочной музыки второго и третьего ряда, в которой индивидуальных композиторских манер не прослеживается… Дело – за средними веками, с одной стороны, и за советской официальной культурой – с другой. Агитпроповские традиционалисты и диссиденты-авангардисты были разделены в сознании публики прежде всего налепленными на них политическим контекстом ярлыками. Нашлепнув на композиторов-новаторов в 1936 и в 1948 годах лейбл «антинародных формалистов» (а на академистов, соответственно, «прислужников режима»), советские идеологи дали толчок брэндизации музыкальных направлений и артистических имен. Нынешний рыночный успех авангардистов (но, чуть позже, и академистов: новые балеты Хренникова в последние годы ставятся в Кремлевском дворце и прокатываются за рубежом) разогрелся как раз на этой инерции. Помимо инерции, впрочем, были сознательные усилия артистов, ухвативших пиаровскую тенденцию времени: например, Мстислав Ростропович играл на развалинах Берлинской стены, бродил по Белому дому с автоматом, выступал в 1995-1998 годах как общественный пресс-секретарь Президента России, докладывая публике о великолепном состоянии его здоровья… Разогревшись же, рынок устранил различия между музыкальными эстетиками. Возникла единая эстетика брэнда. О качестве музыки, к которому ранее отсылали, противопоставляя официальный «совок» «общечеловеческому» авангарду, речь<<<назад<<< * переход на стр. 1-601 * оглавление* выход * >>>далее>>> * * *