=490= технической аппаратуры; достаточно расставить живых музыкантов группами на сцене, у входа в зал, на балконах, что делается довольно часто) 1 создают звук без локального источника, идущий отовсюду. Восприятие дышит звуком, заполняющим пространство, как воздухом, парит в нем, как в огромном светлом океане, переполняется им и открывается ему: словно нет мембраны (барабанной перепонки, благодаря которой мы слышим), разделяющей внешнюю и внутреннюю звучащую среду. Восприятие непосредственно вовлечено в звучание, а звучание непосредственно включено в восприятие. Субъектно-объектная оппозиция нейтрализуется. Экстатически-космический привкус бескрайности и открытости придает любому аккорду, любой попевке трансцендентный масштаб, к которому словно непосредственно причастен подпевающий голос. Собственно, именно поэтому аккорды и попевки могут быть самыми простыми, могут монотонно повторяться, – бедными, сухими, скудными они от этого не становятся. Всякий, кто слышал саунд-треки Эдуарда Артемьева (род. в 1937 г.) к фильмам А. Тарковского и Н. Михалкова или электронные композиции на основе музыки к этим фильмам, встречался с описываемым феноменом безбрежно-глубокой простоты. * * * Наряду с «цивилизованным» электричеством, источником экстатически-пространственного звука стали архаично – «дикие» ударные. С 1930-х годов, а уж тем более с 50-х (условно: от «Ионизации» для ударных, 1937, Эдгара Вареза или от «Молотка без мастера», 1954, Пьера Булеза), мембранофоны (оркестровая разновидность: литавры), металлофоны (публике привычнее всего вибрафоны), идиофоны (например, колокола), ксилофоны и т.п. все неотрывнее приковывали<<<назад<<< * переход на стр. 1-601 * оглавление* выход * >>>далее>>> * * *